Известный архимандрит Андрей Конанос, уже полюбившийся православным читателям за взвешенную, избавленную от слишком ярых трактовок, публицистику, недавно в одной из своих статей сказал - "для современной молодежи мы неинтересны, мы для них символизируем запреты". Однажды он беседовал с молодым юношей и спросил его, почему ему не интересна церковь, на что получил вполне ожидаемый ответ - "вы постоянно говорите нет".


Далее парнишка перечислял запреты, которые для каждой страны и культурной прослойки могут быть свои. В его случае это было "познакомиться с девушкой - нет, купить мотоцикл - нет" и т.д Религия для него стала системой запретов, а священник - жандармом, следящим за исполнением предписаний.

В рамках нашей культурной традиции и в рамках нашей страны "нет" от священников тоже хватает. Я часто слышу переданное мне через третьи уста "нет". Священник не разрешил молиться по соглашению, священник не разрешил молиться за других. Священник не благословил то, это, пятое, десятое.

Все понимаю. Мы сами все портим.

Если каждый раз мы обращаемся за отдельным разрешением, какой смысл священнику всегда отвечать "да"? Быть просто "духовным свадебным генералом", не глядя "подмахивающим" любую бумагу? От такого действия просто за версту несет формализмом самой низшей пробы и чтобы не быть совсем уж "для галочки", священнику его внутреннее "я" просто диктует время от времени что-то запрещать обращающимся к нему духовным чадам. Причем даже баланс примерно ясен - запрещать надо чуть чаще, чем разрешать. Тогда будет ощущение полезного действия - "чадо хотело совершить опасный поступок, а ты - оградил и тем самым ты полезен".

Казалось бы, и альтернативы то нет... "Чадо спрашивает - ты рекомендуешь". Что еще ты мог бы сделать в этой ситуации? Ведь отмолчатся - это еще хуже. И, кстати, а что бы ты мог сделать, будь ты на месте священника? Вот представь, что ты отныне о. Димитрий Сиверс, лицо духовно ответственное и отвертеться не получится. Что бы ты рекомендовал своим чадам по тому или иному вопросу?

Представлять себя в роли священника совсем не трудно, сидя в кресле и не имея ответственности перед паствой, архиереем и настоятелем, не будучи связанным ни священнической клятвой, ни репутацией, наконец. Ты всегда можешь "дать задний ход" и объясниться "ну, у меня же нет священнической благодати, я говорил от ума, простите бедолагу". Все так. Мечтается всегда легче, чем делается.

И все же, сказав заранее свое "сорри" и дав понять читателю, что понимаю сложность задачи, свои пять копеек в видение вопроса таки вставлю. Дано - "подходит немолодая прихожанка в летах и спрашивает - можно ли мне молиться по соглашению там то и там то". Что я должен ей ответить? "Ну, конечно, давай!" - да, так бы ответил Дима Сиверс. А как должен был бы ответить священник, заинтересованный и ответ дать и лицо не потерять?

Наверное, я (мечтательно разглядывая фрески под куполом) хорошо поставленным голосом задумчиво сказал бы - "Наталья (или Любовь - да, да, даже имена у меня в моем сценарии картинно-правильные, если раба Божья, так не иначе как Надежда или Любовь) - "Любовь, вот сегодня ты была на службе...Евангелие слушала? А Апостола? Что-нибудь поняла? Ну не поняла и не суть. А внимательно ли ты на сегодняшней службе слушала "Святого отца Димитрия Сиверса чтение"?

- "Ой, не слышала, батюшка"
- "Как не слышала, может, слушала не внимательно"??

А далее, понизив голос на пару тонов, я бы, добавив в обертона стальные нотки, сказал бы "Любушка, радость моя, о. Димитрия чтения в службе не было и быть не может, в службе ВООБЩЕ есть слова лишь ветхозаветных пророков и самого Господа и Его самых близких друзей - апостолов, никто другой в службе напрямую не цитируется (кроме посланий Иоанна Златоуста на Пасху и обращений патриарха и епархиального архиерея)".

"А почему, Любушка" - грозно вопросил бы я, отведя наконец взгляд от фресок и вперив суровые очки в смущенно стоящую передо мной женщину. "Ну, это же Господь" - пролепечет раба Божья. "Вот именно" - возоплю я уже голосом истового фанатика. "Господь уже все сказал" - продолжу я, "и именно потому Евангелие и Апостолы и цитируются в церкви, что в их словах есть все, что необходимо для спасения. О. Димитрий нужен только для того, чтобы обратить твое внимание, дорогая Любушка, на определенные слова Спасителя или Апостола".

Это то, что, по моему дерзкому самомнению, должен делать священник. Даже не трактовать писание, а знать его. И обращать внимание на конкретное место в писании. Вот простой пример - пришла раба Божия и просит благословения на молитву по соглашению. Молиться она за других удумала. "Это же ей опасно" - подумал бы "избыточно ответственный" батюшка.

Батюшка не должен быть "слишком любящим родителем", который, как отец юного Сидхартху Гаутаму, запирает духовное чадо в безопасном дворце столь же безопасных духовных практик. Господь вообще не давал никаких гарантий безопасности своим последователям (имея ввиду и нас с вами тоже, окей?) Господь этого не делал (не переживал "как бы чего не вышло", даже напротив - "дерзай, дщерь") и мы не должны.

Господь ясно и внятно сказал - "тесен путь и узкие врата"... "Царство небесное нудится (от слова "нудно") и нужницы восхищают его"..."в мире скорби иметь будете..." А еще Господь дал заповеди блаженства. Нагорную проповедь. И надо просто обратить внимание нашей Любушки на то, что молитва за других - это милостыня. И чтобы уж совсем добить и брать добычу голыми руками ("сделаю вас ловцами человеков" - помните?) надо озвучить и "дискламмер", сиречь, дать предупреждение о рисках, что "да, быть милостивым хорошо". Но милость к одним не должна означать жестокости или ущерба к другим. Простой пример - если ты молишься по соглашению, пока орут твои голодные дети, у тебя сбиты приоритеты. Ты в этом случае не права, ты - "косячишь".

Проще говоря, Господь сказал - "блаженны милостивые, яко тии помилованы будут". Любушка, ты хочешь быть помилована? Действуй. Но помни. Твои действия НЕ ДОЛЖНЫ по ходу пьесы обременять хоть кого-то. Если ты молишься, но потом от усталости злая, как собака, или ты молишься, и на мужа внимание не обращаешь - ты в минусе. Делай, но делай так, чтобы и матерью хорошей быть, и женой верной.

"Но вдруг я не справлюсь, батюшка"?

Любушка, дорогая, я не буду брать на себя ответственность за твою душу. Я могу указать путь, но идти по нему ты должна сама. Ты взрослая. Если ты все сделаешь правильно - ты получишь нетленный венец небесной славы. Если ты накосячишь, то у тебя еще останется исповедь и покаяние. Если ты сильно накосячишь, то мы будем в любом случае молиться за тебя. Но это твоя жизнь. Ты ее строитель. И построенное здание Господь будет принимать у тебя, а не у меня. Я - лишь указываю на перспективы и обращаю внимание на детали.

Наверное, какой-то такой ответ должен давать ответственный священник вопрошающим его духовным чадам о молитве по соглашению. И никаких запретов, и риски обозначены, и советы по ходу пьесы даны. И перспективы обрисованы.